Музыкальное лирическое

Большой солидный рояль в потертом от времени черном фраке терпеливо ждал. Он знал, что это случится, рано или поздно, а пока нужно просто набраться терпения.  Но ожидание затягивалось, и струны подрагивали, будто внутрь пробрался ветерок-озорник.

Огромное семейство черно-белых клавиш, спящих под крышкой, почувствовали дрожь от струн и тоже и забеспокоились. Раздался скрип, будто рояль переминался с ноги на ногу, продавив своим колесиком старую половицу. Не сговариваясь, но понимая друг друга без слов, все замерли в предвкушении: это случится прямо сейчас! Дверь распахнулась и в комнате раздались уверенные шаги сразу нескольких человек и голоса. Вертлявый стульчик был подвинут ближе и почувствовал на себе явно женскую фигурку, и струящаяся ткань платья это подтвердила.

Руки вспорхнули, поднимая крышку, пальцы нежным прикосновением пробежались по клавишам, даря поцелуи избранникам, извлекая звуки.  В просторной комнате стоял легкий туман, пронизанный розовыми лучами закатного солнца.

Звуки поплыли в этом тумане застенчиво, будто  юная барышня в первом танце на балу, опьяненная  праздником.  Сильные руки держали ее стан, направляя движения, увлекая куда-то. Музыка баюкала дух, а голос рядом был горячий и страстный, обжигающий, дурманящий, зовущий.  Подобно мотылькам, порхали мысли и замирала, как дальняя свирель, голубая жилка на тонкой юной шее, укутанной робкими золотыми кудряшками.

Мягкие руки-крылья вспорхнули по клавишам еще раз и застыли, кутаясь в музыкальное облако, тихонько уплывающее в открытую створку окна. В вечерний засыпающий сад.

В минутной тишине было слышно, как потрескивает огонь в камине и с шипением догорает фитиль на свечах, а затем раздался оглушительный взрыв аплодисментов, и много голосов, и топот множества ног – все задвигалось, зашумело, завертелось.

Ликование было непродолжительным, как весенний дождь и быстро затихло: вместе с голосами затухали, удаляясь из комнаты, шаги ног и шелест платьев. Крышка рояля опустилась, укрывая взбудораженные клавиши, рука погладила крышку от края до края, выражая благодарность.

Все стихло.  Потушены свечи, догорают последние угли в камне, можно засыпать.

Старый  рояль в потертом черном фраке прислушивался к своим струнам: все ли в порядке, не порвалась ли одна? Но все было спокойно.  Скрипнув колесиками, рояль почувствовал привычную вмятину в доске и замер. Во сне можно будет продолжить это звучание. Оно было необычно красивым.