ЗИМНЕЕ УТРО

За крошечным окошком стонет и воет январская вьюга, бросает пригоршнями сухую поземку в стекло, будто выгоняет неугодных ей жителей баньки.

Опускаю ногу из-под одеяла, пытаюсь нащупать тапку, но как нарочно, она спряталась глубже под кровать. Придется встать на ледяной пол – за ночь наша печка успела остыть, а другого обогрева тут нет.

Доски обжигают ступни, но внимание мое уже не здесь: я смотрю на коляску, в которой спит наша малышка – первенец, дочка. Меня беспокоит, чтобы она не раскуталась во сне, не застудилась в прохладном воздухе. Потому что болезнь младенца меня пугает: я не знаю, что нужно будет делать.

К маме теперь не очень поторопишься: она сама по весне родила долгожданного сына, ей теперь не до меня. Вот уж точно, «долго жданный»: 20 лет ждали, три попытки делали, трех дочек вырастили, а теперь что же: вместо того, чтобы стать бабушкой и дедушкой, они задумали себе напоследок слепить младенца. И ведь получилось: именно сын родился.

Но, это наверное, я виновата: надо было раньше сообщить о своей беременности, может, тогда они и передумали бы… хотя, как раньше-то? Когда мама «понесла», я еще только строила глазки своему Николаю, у нас еще ничего и не было, а когда я поняла, что «случилось», маме уже оставалось два месяца до родов.

 Хотя, обидно, конечно, было: у меня такой непонятный момент, а мамы и дома нет – она уехала рожать на родину, где средняя сестра заканчивала школу, чтобы ее поддержать.

Фу, какие неприятные мысли с утра копошатся. Встряхиваю головой в надежде вытрясти ненужный мусор и начать думать о приятном: я все-таки теперь настоящая жена (прямо расписались в Загсе) и всамделишная мать! Вот и доказательства тут, рядышком: за спиной издает мелодичные храпы молодой муж, а в центре нашего домика-баньки в коляске спит дочка.

Облегченно вздыхаю: спит моя крошка, сопит носиком, похожим на тугой кусочек теста, прилепленный среди двух булочек –щечек. Мой материнский страх приучил меня реагировать на каждый  шорох из коляски, так что я успела бы ее укрыть, спрятать маленькие ручки с кукольными пальчиками.

На всякий случай накрываю изголовье коляски простынкой, чтобы сохранить тепло дыхания. Муж раскатисто всхрапывает и поворачивается к стенке. Пусть досматривает последний сон, скоро ему вставать, растопить печь, принести воды с речки.

Такое у нас сейчас житье – по-настоящему деревенское, несмотря на то, что за окном 20 век, и мы живем в центре новостройки. Но так уж получилось, а для меня такая жизнь даже экзотика: я никогда не жила в подобных условиях.

Сделав дочке маленький шалаш, возвращаюсь к кровати, нащупываю в темноте тапки, осторожно пробираюсь к печке, за которой стоит ведро с остатками воды. Надо налить в чайник и поставить на плитку.

 Накидываю пальтишко и выскакиваю в предбанник – там стоит другое ведро – ночной туалет. Надо срочно сделать свои дела, пока муж не проснулся. Жена вроде не должна таиться, но думаю, не в этом случае. А уличный туалет-домик совсем далеко, до него через узкую тропку среди сугробов я и днем не пошла бы: из щелей сильно дует, и снизу тоже – будто кто мокрым полотенцем стегает. Так что ведро – самый лучший способ.

Темно-серая утренняя мгла окутывает наше жилище и большой дом хозяев, у которых нам удалось снять баньку. Приоткрываю дверь предбанника, выглядываю  во двор, чтобы оценить, какая погода: удастся ли погулять с ребенком.

Сумрак еще не поменял густоты, но ветер начал стихать, это порадовало. Но по голым коленкам обожгло холодом – шаловливый ветерок собрался заскочить внутрь. Быстро захлопываю дверь и радостно вхожу в баньку, ставшую нашим пристанищем. После  предбанника здесь кажется тепло.

Храпа мужа уже не слышно. Свое крошечное жилище я уже знаю наизусть, потому сразу смотрю в правый угол, где за печкой сколочена из досок наша кровать. В темноте просматривается силуэт и поблескивают зрачки глаз. Значит, он проснулся.

Я улыбаюсь сама себе: своей замужней роли. Теперь уж никто не скажет, что я непутевая, что из меня толку не будет… вон и у меня семья есть, настоящая, и даже ребенок!

Начинается обычное утро: распеленать, поменять марлевые пеленки-треугольнички (прототип подгузников), постирать их, повесить сушить, погладить-согреть чистые треугольнички и сухие пеленки, помассировать ручки-ножки-спинку, запеленать и сесть на кровать, чтобы покормить.

Грудь моя уже налилась молоком, стала упругой, как мячик. Наблюдать, как детские губки, похожие на розовые лепестки георгина, ухватывают сосок, из которого уже стекает молоко, сплошное умиление. Как старательно двигаются пухлые лепестки, причмокивают, крошечные ноздри тоже работают, захватывая воздух, а на лбу появляются капельки испарины.

Я бережно вытираю бусинки пота моей труженицы, покачиваю маленькое тельце и будто уплываю в сказочный мир между сном и явью. Я счастлива в этот момент.