Марфушка и Климентий

В те самые времена, когда деревья перестали казаться большими, а наоборот, странным образом, стали уменьшаться в размерах, что сообщало об изменениях в пространственно-временных связях, в одном поселке жила Марфушка-погремушка.

Так ее прозвали соседи, потому что были людьми завистливыми, у них погремушки не было, а у Марфушки была, и звон от нее и радостный смех обладательницы сего незамысловатого инструмента, вызывал не самые приятные чувства у определенной части слушателей, живших за стенками.

И задумали злые соседушки извести Марфушку, да отправили к ней врага-деспота — Климентием кличут его. Тихим да приветливым показался гость, напросился лишь на постой коротенький. Марфушка – душа добрая, безотказная, приняла его. Стали жить-поживать уж теперь втроем: Марфушка, погремушка да Климентий.

Поначалу гость слушал погремушку в спокойствии, но потом стал задумчивым да угрюмым, а тут и вовсе взял Марфушку за руку и забрал у нее погремушечку. Мол, зачем ты так убиваешься, пожалей себя, сердобольная, ты приляг поди, отдохни чуток. А уж я приготовлю тебе чаёк.

Стало тихо в доме у Марфушки, и сама она пригорюнилась, не поет уже, да не радуется. Будто морок какой  дом ее заполонил. А люди добрые вокруг лишь головушками качали сочувственно.

Уж незнамо сколько раз солнце круг свой по небу делало, год-другой перелистывало. Ничего не менялось у Марфушки, ко всему она приспособилась, и Климентия стала братом звать. Хотя выглядел он больше хозяином, заправлял он всем, да покрикивал, да порядки свои устанавливал.

Только как-то раз перед праздником убиралась в избе наша Марфушка, да шкатулку нашла позабытую. Приоткрыла крышку с узорами, а оттуда такая мелодия… прямо на душу ласково стелется, ноги в пляс, руки в бок примостилися. И пошла плясать, да притопывать, да ладошами звонко прихлопывать, погремушку свою живо вспомнила, стала спрашивать у Климентия.

Не признался Климентий, что выбросил погремушку-подружку для Марфушки, начал сильно браниться и в крик пошел: что негоже Марфушке забавиться, а что надобно ей скромнее быть.

Но сверкнула глазами Марфушка, так, что сник самозваный брат, да попятился за порог уйти, а потом и совсем исчез, будто вовсе его и не было.

И как будто очнулась Марфушка, распахнула окна закрытые, позвала гостей за  накрытый стол и устроили они празднество. Пир горой стоял, песни слышались, хороводы да плясы водилися: то душа нашей Марфушки возрождалася, да от плена освобождалася.

И подружка погремушка отсыкалася: местный пес по пролеску гуляючи, заприметил ее, да принес в избу, прямо в руке хозяйке Марфушке.
То-то стало в поселке весело, я там был, мне житье понравилось.