Богатая Агата

Дело было в сибирской глубинке. 1953 год. Время неспокойное: совсем недавно ушел в мир иной «вождь всех народов» и пока еще было не понятно, что будет дальше. Потому народ жил, будто замерев, притихнув, нерешительно, в ожидании указаний от партии и правительства.

А тут – на тебе – младенец народился! Да еще девчонка, а не сын – как мечтает каждый нормальный папаша. Еще не оправившись от смерти вождя и находясь в легком шоке от кажущегося обмана с полом ребенка, молодые родители не могли выбрать имя первенцу. Пока звали ее между собой просто – девчонка. От семейных забот папаша скрывался в частых командировках, будучи проверяющим на железной дороге, а мамаша – среди малышни в детском саду, где была заведующей. Что с них взять: обоим чуть больше двадцати лет.

Чуткая бабуся Маруся

Богатая Агата-1

За безымянной девчонкой присматривала вызванная с поволжья мать юной роженицы, она же бабушка Маруся. Присядет на табуретку, покрытую сидушкой, связанной крючком её руками и вглядывается в личико младенца, чмокающего тряпицей с размоченным хлебным мякишем, заменяющим соску-пустышку. Поправляет руками с голубыми жгутами вен занавеску с вышивкой ришелье — единственное украшение детской кроватки, приговаривает, напевает колыбельную.

За окном в комнате барака днем стучит мартовская капель, а по ночам задувает по-зимнему стылый ветерок, от которого старушка кутается в оренбургский платок. Не белый, который среди модниц звался паутинкой, а добротный серый, плотной вязки. В таком и зимой не продует, если под него бережливая женщина надевает ситцевый платочек. На ногах самая удобная обувь – валенки. По полгода в них можно ходить в сибирской глуши. А для тающих сугробов и другой непогодицы возле порога стоят сияющие лаковыми резиновыми боками галоши.

Пока в кроватке была тишина, бабуся Маруся колдовала на кухне, сноровисто готовила обед и даже ужин. Успевала поставить тесто дли пирогов и истомить топленое молоко. Когда же в колыбельке раздавалось кряхтение, означавшее, что малышка проснулась, а бросала все дела и вся обращалась во внимание. Это была ее первая внучка и бабушка выпестывала с ней незримую связь- будто вспомнила то, что забыла давным-давно, или почти беззвучно молилась о здравии, поглядывая в угол комнаты, где  по ее разумению, должна была жить иконка с лампадкой. Но дочь с зятем были коммунисты и ярые атеисты, так что такого у них не водилось. Бабушка вздыхала: «Бог вам судья» и снова продолжала наблюдение за младенцем.

В один из дней старушка чуток замешкалась у плиты и вдруг услышала из комнаты отчетливый голосок: «Агата», а потом еще раз: «Агата». Возможно, малышка повторяла знакомые звуки своей няньки: «Агу-агушеньки-агашеньки». Но бабушка расценила это, как знак, объявив вечером молодым родителям, что ребенок сам себе выбрал имя и уже можно идти куда следует и записывать по-людски. Родители обрадовались, что все так разрешилось и документ был быстренько выправлен.

А бабушка Маруся после этого стала еще внимательнее смотреть на Агату, называя ее более ласково «Агашенька» и размышляла вслух: «Ишь ты, какое имя себе выбрала, прямо к святой Агафье примостилась». И выкроив время, когда снег стаял и земля подсохла, отправилась гулять с Агашей, да втихаря зашла в церковь и покрестила новорожденную.

Теперь у малышки было два документа: один выдан в местном Загсе свидетельство о рождении на имя Агата, а второй – церковная метрика с именем Агафья. Вынося ребенка из церкви, бабушка довольно улыбалась, чмокая Агату в румяную щеку: «Вишь, какая ты богатая – у всех по одному имени, а у тебя целых два, молодец!». Правда, про метрику родителям долго не рассказывала. Решила, что это будет сюрприз, который нужно обнаружить в особом случае.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте как обрабатываются ваши данные комментариев.