Банный ритуал

Жизнь в деревне имеет свои особенности. И хотя Городец был по статусу даже районным центром, но реальность его оставалась прежней – деревенской. Городишко практически полностью состоял из частных домиков различной степени зажиточности. Бытовые условия, разумеется, были соответственные, в смысле – никаких.

Отопление персональное – печное, вода – в ведрах с колонки, туалет – в пристройке во дворе. При сильных морозах, кои случались в поволжье с завидной регулярностью, в избе ставилось ведро для справления экстренных нужд.

Умывались с рукомойником, ноги мылись в тазике, голова тоже. А как же остальные части тела, что расположены между головой и ногами, спросите вы? У тех, кто побогаче, были собственные баньки, что топились по субботам, и где мылось все семейство.

У нашей бабушки денег на постройку бани и ее содержание в виде закупки дров и заготовку веников, отродясь не было, а потому приходилось пользоваться услугами бани городской,  как водилось с незапамятных времен.

Довелось и мне поучаствовать в этом ритуале и осталось это запоминающимся событием. Городские бани от бабушкиного дома были далеко, поэтому подготовка начиналась с вечера пятницы: в авоську, больше похожую на рыбацкую сетку с ручками, укладывались тазики по количеству людей, собиравшихся в баню.

Тазики были разными по размеру, материалу и имели четкую принадлежность: эмалированный (более дорогой, а значит, благородный) принадлежал тете Нюре, другой эмалированный с отколотым краем и щербатинами на донышке, разрешалось использовать мне, а бабушка оставляла себе простой алюминиевый.

Бабуся Маруся всегда отдавала лучшее другим, оставляя себе попроще, похуже – такую она себе выбрала роль. К сожалению, я только сейчас понимаю эту несправедливость, а тогда внимание было во все другие стороны, только не на отношения.

В углубление тазиков укладывался березовый веник. Веник брался только один и пользовались им по очереди. Вообще, во дворе под крышей висели еще и другие веники, но были они дефицитом и потому их берегли, чтобы хватило подольше.

Веник плоским, листочки хрустели, как бумажные, но все равно, если принюхаться, аромат березы хранил старательно. Откуда веники попадали на гвоздики бревна под крышей, я не задумывалась. Казалось, что они там были всегда. Хотя, наверняка, хозяйственная бабуся периодически обновляла, пополняла их запас.

Кроме авоськи, сквозь которую было видно содержимое, еще упаковывались матерчатые сумки. В одну укладывались полотенца, мочалки и мыло. Шампуней не было, но было привычно, что для мытья тела использовался большой кусок хозяйственного мыла, а для головы – маленький брусочек ароматного туалетного мыла. Волосы мылом промывались плохо и после бани неизменно сваливались кучками, которые потом с трудом и болью, расчесывались.

Вторая сумка набивалась чистым бельем: майками, трусиками, хлопковыми чулками, к которым для поддержки полагались широкие резинки. Они противно впивались в ноги, оставляя после себя глубокие красные прорези. Но колготок тогда еще не было, поверх чулок мы носили гамаши или короткие панталоны.

Приготовленные вещи ждали своего часа на лавке возле двери и в субботу после завтрака мы выдвигались. Нужно было пройтись пешком несколько улиц до центральной площади, где ходил автобус. Народу бывало много, а автобус был маленький Пазик. Возле дверей собиралась давка, все хотели заскочить первыми, чтобы занять сидячее место.

Однажды в такой толкучке я потеряла поводок -мамину руку и сильно испугалась, что останусь брошенной. Но мама была спортсменкой, ее быстрая реакция спасла меня. Выхваченная из толчеи, я прижалась к маминому боку и дальше все было спокойно, если не считать постоянных толчков пробиравшихся к выходу людей, сильной духоты, противных запахов от старых подолов пальто, сшитых из шинелей и резкого запаха валенок с галошами.

Зато когда мы вываливались из автобуса, звонкий, чистый морозный воздух, обжигал ноздри и наполнял душу радостью: «Ура, закончилась пытка!».

Здание городских бань было двухэтажным и выглядело мрачным из-за потемневших кирпичных стен, а еще от серых от пыли и копоти окон, которые никогда не мылись. А чего их мыть, если изнутри они были заколочены листами такой же постаревшей от времени фанеры.

На первом этаже была касса и огромные хранилища угля, которым бани топились, согревая воду в огромных котлах и давая пар в парилки. На втором этаже располагались прихожая, раздевалки и сами помывочные залы. Возможно, на неделе тут было свободно, но мы ездили мыться в субботу, как и большинство местных жителей, соблюдавших традиции, потому приходилось ждать в очереди. Сначала стояли на лестнице, потом на входе, потом уже можно было сесть на освободившееся место на деревянном кресле, какие стояли в кинотеатре.

И вот наступал момент, когда подходила наша очередь, и мы попадали в раздевалку. Здесь рядами стояли шкафчики со скамейками: точная копия тех, что есть в детсадах, только размером местные шкафчики были побольше. Хотя зимнее пальто, кофта и валенки умещались в нем с трудом, приходилось сильно утрамбовывать.

Шкафчик закрывался на ключ, который нужно было брать с собой. Куда его должен деть абсолютно голый человек, банную администрацию, похоже, не интересовало, потому народ приспосабливался, как мог. Самым распространенным было принести с собой веревочку и повесить ключ себе на шею рядом с крестиком. Особо ревнивые верующие такого кощунства не признавали, потому завязывали ключик на руку. Главное было хорошо завязать веревочку, чтобы ключ не потерялся во время помывки.

Любопытен был ритуал нахождения в бане: найдя свободное место на широкой скамейке, ее нужно было обдать кипятком: очевидно, чтобы убить микробов после мывшегося перед тобой. Кипяток добывался из кранов, торчавших прямо из стены. Краны были с деревянными ручками. Один кран выдавал кипяток, который фыркал  от возмущения и плевался пузырями, а второй был с холодной водой, что лилась спокойно.

После такой «дезинфекции», в тазики набиралась теплая вода уже для мытья. Элементарным путем смешивания горячей и холодной, градусником служила собственная ладошка. Кроме помывки, можно было еще посидеть и провести себе массаж веником в парной. Там было почти темно от пара, который не могла полностью осветить чахлая лампочка. Я не любила там бывать, но заглядывала с интересом, не понимая, что хорошего в этом непонятном процессе.

Намывшись и раскрасневшись после парилки, взрослые ворчали на меня, что я похожа на «синявку» — никакого румянца. Но я не обижалась, мои мысли были заняты ожиданием кульминации банного ритуала. И это был буфет!

Здесь детворе покупался лимонад – в меру холодный и богатый на пузырьки, которые весело щекотали в носу, вызывая приступы смеха. Взрослые выпивали бутылочку пива. Прохладные напитки выравнивали температуру тела, чтобы можно было выходить на зимний мороз и вновь идти на остановку, ждать автобуса в обратный путь.

Мне до сих пор интересно: почему обратная дорога всегда короче и веселее?